Мне
было лет 18, когда в мои руки попала книга Александра Меня «Сын Человеческий».
Восемнадцать лет – это возраст больших перемен, больших ожиданий, возраст,
когда человек уверен, что он знает и понимает все! Выросши в пятидесятнической
среде, я скептически отнесся к книге православного священника (чему он может
МЕНЯ научить!?). Однако начав читать, мне пришлось спрятать свою
самоуверенность. Мень писал о Христе, как о Ком-то, Кого знал лично!
Когда
я читаю книги, я люблю подчеркивать понравившиеся мне мысли. Но «Сын
Человеческий» был взят «в прокат» у соседки по площадке. Подчеркивать в чужой
книге нельзя. Купить себе тогда я тоже позволить не мог, ибо был беден, как
церковная мышь. Поэтому я исписал цитатами Меня зеленый блокнотик средних
размеров почти полностью.
Интерес
к творчеству отца Александра вспыхнул с новой силой в 2000 году. В тот год мы с
моим другом Сашей Ведутовым отдавали долг Украинской державе, служа в
альтернативной службе. Пользуясь тем, что Саша жил недалеко от того места, где
проходила наша служба, мы часто бегали к нему ужинать. В один из таких вечеров мы включили видеокассету с Пасхальным богослужением 1990 года в московском
спорткомплексе «Олимпийский». Похоже было на большую евангелизационную компанию:
огромный зал, трибуна в стиле «аля-совок», большой хор на сцене исполнял гимны.
После
пения на сцену поднялся Виктор Гамм. Говорил он профессионально, мастерски жонглируя
словами. Примеры из истории и науки сыпались как из рога изобилия. Временами,
когда Гамм затрагивал темы коммунизма, гонений и положения христиан в СССР,
казалось, что он ходит по лезвию бритвы. Такой смелой, эмоциональной проповеди,
Москва наверное еще не слышала. Короче, - мастер своего дела!
После
его пламенной речи, опять пение.
А
потом вдруг объявляют: «с приветственным словом выступит священник Александр
Мень». И на трибуну поднялся пожилой человек с бородой и в белоснежной рясе. Не
доходя до кафедры, он остановился посреди сцены и начал говорить. Он говорил
просто, без пафоса, без выспренних, высокопарных слов. Говорил о том, как умер
и воскрес его Друг, Тот, кто очень дорог ему лично. Без всяких примеров и
идеологии. Прочел отрывок из Евангелия и сел. Зал молчал. У многих на глазах
были слезы. Простота тронула. И нас с Сашей тоже.
А спустя
полгода, Александра Меня убили. Зверски, подло, из-за спины. Многое осталось
недописанным, недосказанным, незавершенным.